За палочкой. Магия и хаос взросления волшебника - Tom Felton

своей карьере я смогу быть хотя бы наполовину таким же внимательным и полезным, как он на съемочной площадке, я буду считать каждый проект хорошо выполненной работой.

Я уже сказала достаточно хороших слов о Джейсоне? Хорошо. Потому что мы выводили друг друга из себя не меньше, чем наслаждались обществом друг друга, и я не могу позволить ему ограничиваться одними похвалами. Он воспитал меня лучше. Джейсон, скажем так, не совсем свободен от традиционных актерских недостатков. В нем никогда не было ничего застенчивого или замкнутого. И, конечно, бывало, что в окружении таких сильных актерских личностей приходилось прилагать немало усилий, чтобы заявить о себе.

Один из таких случаев произошел, когда мы снимали начальную сцену финального фильма, где Волдеморт сидит во главе стола в Малфой-мэноре, его Пожиратели смерти в сборе, а Чарити Бербидж парит в воздухе, собираясь быть убитой. Для меня это была важная сцена. Я был единственным подростком в окружении стольких великих и опытных актеров. Перед началом съемок на площадке побывал ребенок из программы "Загадай желание" со своей семьей, и он с волнением вручил Джейсону свой экземпляр книги для автографа. Джейсон открыл ее в сцене, которую мы снимали, и обнаружил, что Люциус в оригинале может сказать гораздо больше, чем написано в сценарии . Джейсон был не из тех, кто прячет свой свет под бушелью. Он нахмурил брови. "Черт возьми!" - объявил он. Я сказал это в книге! Он отнес детскую копию Дэвиду Йейтсу, режиссеру. "Здесь есть одна строчка!" - объявил он. Думаю, мне будет полезно ее озвучить, а вам?

Дэвид не был уверен, что он шутит. Я до сих пор не знаю, шутит ли он. В любом случае на лице Дэвида появилось выражение бесконечного терпения. Джейсон уже не в первый раз пытался адаптировать сценарий, чтобы дать себе чуть больше экранного времени. Дэвид принял тон великодушной благодарности. Спасибо, Джейсон. Нет, правда, спасибо. Какая прекрасная идея. Но, может быть, мы могли бы сделать все так, как написано в сценарии? И расстроенный Джейсон, прекрасно понимая, что ему только что вежливо отказали, вернул книгу парню, который, должно быть, подумал, что его драгоценный экземпляр только что украли в малфоевской манере.

Шутки в сторону, Джейсон стал для меня примером для подражания. Конечно, я восхищался его актерским мастерством, но я также восхищался его очевидной преданностью своей настоящей семье и был благодарен за дружбу, которую он мне предложил. За годы, прошедшие после окончания "Поттера", я общался с ним чаще, чем с кем-либо другим из участников фильмов. Это моя цель - пойти по его стопам, но не вздумайте сказать ему, что я так сказал.

- - -

Если с Джейсоном я чувствовал себя на съемочной площадке комфортно, то с другим актером все было совсем наоборот. Неважно, со сколькими легендарными актерами я работал, ни у кого не было такого присутствия, как у Ральфа Файнса. Это не значит, что он был так же страшен, как сам Волдеморт - его лицо всегда было покрыто зелеными точками, чтобы специалисты по визуальным эффектам могли убрать его нос (предупреждение о спойлерах: в реальной жизни у него есть нос). И не буду врать, было забавно видеть Волдеморта, сидящего в кресле в своей зеленой мантии, с чашкой чая в одной руке и газетой в другой. Но во время съемок его присутствие было весомым. Он не был похож на нас, детей, управляемых свистком Каррераса. Он не был Джейсоном, с упоением рассказывающим анекдоты. Он не был Робби Колтрейном, который играл в игры и возился, как Хагрид, с детьми. В нем была какая-то инаковость, которая отличала его от всех остальных на съемочной площадке.

Мне довелось испытать на себе идиосинкразию Ральфа, когда мы снимали финальную сцену Битвы за Хогвартс. Мы несколько недель снимали без единой камеры, и все были в полном костюме. Я никогда не находился на одной съемочной площадке так долго. Это была настолько важная сцена, что они хотели снять ее всеми возможными способами, чтобы дать восьми фильмам ту кульминацию, которую они заслуживали. И поэтому было много моментов, которые не попали в готовый фильм, включая момент, когда Драко бросает Гарри свою палочку для финальной дуэли с Волдемортом. Только представьте! Где-то есть рулон пленки, на которой Драко спасает положение, но никто никогда этого не увидит. Для меня же главным моментом была прогулка к Волдеморту по настоянию моего отца. Должно быть, я проделал эту прогулку тридцать или сорок раз. Во многих дублях я делал одно и то же: шел мимо Волдеморта, держась на расстоянии, медленно вышагивая, опустив голову, слегка напуганный. Ральф каждый раз смотрел на меня по-разному. Иногда он улыбался. Иногда нет. Иногда он прерывал свой монолог и говорил мне вернуться назад. Это могло сбить с толку - то ли мы режем, то ли все еще снимаем? Иногда он повторял реплики, произнесенные ранее в одном и том же дубле, но каждый раз совершенно по-другому.

В середине одного из дублей, когда я в тысячный раз подбегала к нему, он чуть приподнял руку. Это было легкое движение, но достаточное, чтобы я остановилась на месте и подумала: неужели он пытается меня обнять? Неуверенная, я попятилась к нему, опустив руки по бокам. Он обхватил меня своими руками и подарил, пожалуй, самое непривлекательное объятие из всех, когда-либо запечатленных на пленке. Даже на съемочной площадке мне было холодно. Объятия Волдеморта были страшными для Драко, и такими же неловкими они были для Тома. Тогда у меня мурашки бегали по коже, а сейчас от этого воспоминания мурашки по коже.

Это был один дубль из пятидесяти. Я понятия не имел, что они собираются его использовать, пока впервые не увидел фильм на премьере в Лондоне. Зрители были совершенно безмолвны. В этом моменте было что-то настолько извращенное, что-то настолько неправильное в том, чтобы наблюдать за извращенным проявлением привязанности Волдеморта, что я чувствовал, как все вокруг неловко затаили дыхание. Это было великолепно! Потом я пошел на премьеру в Америке. Я сидел там и с нетерпением ждал такой же реакции. Я видел, как подхожу к самому злому темному волшебнику всех времен и народов. Я видела, как он неловко обнимает меня. Я сидел в ожидании. Я ждал шокированной тишины. А потом я услышал, как все в зале разразились приступами смеха. Американская аудитория нашла это совершенно уморительным. И по сей день я не знаю, почему. Но мне это нравится!

- -